Я поступила в Пермский государственный университет в 1966 году, когда ПГУ праздновал своё пятидесятилетие и был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В тот год в каждой городской школе было по 200–230 выпускников: одновременно выпускались 10–11 классы, и это было какое-то светопреставление, а не конкурс, в особенности на гуманитарные факультеты. В общем, гордость нас распирала, и ноги были не до земли: мы — студенты университета!
И кстати, мы были действительно белой кости: мы — университетчики, а остальные — всего лишь студенты разных институтов. Честно говоря, мы до сей поры так и считаем. А на вопрос «Что для вас университет?» отвечаем: «Да все!» И так и есть на самом деле.
С одной стороны, Пермь потихоньку готовится к своему 300-летию. Но на самом деле ей столько лет, сколько нашему университету. Потому что до его открытия Пермь была городишком, каких были десятки: обычная купеческая пристань на большой реке, это если говорить без краеведческого придыхания. А осенью 1916 года этот город стал университетским центром, и это уже совсем другая история. Надо бы это осознать: высшие учебные заведения есть практически во всех странах, а вот наука живёт и развивается только в десяти государствах мира, и только они определяют будущее цивилизации. Среди них — Россия, университетские центры которой двигают науку вперёд. И переоценить значение нашего естественно-научного университета просто нельзя.
Фундаментальная наука — удел избранных. Рассказывать даже в рамках короткой справки о достижениях нашей пермской математики и физики, химии и биологии, равно как и структуральной лингвистики, дело бессмысленное. Уже потому, что как только гипотеза, теория или решение задачи фундаментального уровня выходят из стен университета, они тут же перестают быть пермскими и становятся общемировыми. Это ясно.
Для меня важнее и интереснее другое: почему именно в Перми в 1916 году, в разгар мировой войны, когда положение на Восточном фронте было аховым, было принято решение открыть университет?
Легенда о том, что в Пермь было решено перенести прифронтовой Тартусский университет жила долго, но в итоге исчезла. И стало ясно, что решение об открытии Пермского университета было не одномоментным. Эта идея возникла и в центре империи, и собственно в Перми практически одновременно. Она обрастала конкретными документами, этапами реализации, над ними работали множество замечательных умов — как управленческих, так и научных. Этому не мешало ни начало нового царства, ни первый российский экономический кризис 1903 года, ни Русско-японская война, ни первая русская революция, ни тем более столыпинская реформа, ни даже Первая мировая война.
Люди, думающие о будущем России в Петербурге и Перми, понимали, что без развития высшей школы в бескрайних просторах отечества думать о нём смысла нет. Они понимали, что под короной России могут быть разные головы, в экономике могут быть и подъёмы, и спады, порой бывают войны, но всё это вместе — не более чем история, все проходит. Но всегда, во все времена должна быть Россия, а у неё всегда, как у Василисы Премудрой, должны быть варианты решений сложнейших задач в кратчайшие сроки. И более всего в истории нашего университета меня поражает отношение пермского общества к идее его открытия.
Однажды, работая в госархиве Пермского края над одной из своих публикаций, я наткнулась на фонд, где хранятся материалы одного из съездов учителей Осинского уезда. Это было событие точь-в-точь как большой педсовет, который происходит у нас каждый год в конце августа. Так вот, ничего архиноваторского у нас сегодня в школе в сравнении с работой школ Осинского уезда в 1903 году не случилось. Разве что тестирование в те времена проходило на базе опорных сигналов, то есть на порядок продуктивнее. Но главное в том, что практически в двух из трёх выступлений на том съезде учителя говорили о необходимости открытия в губернии университета. Потому что дети в уездах Пермской губернии очень талантливы, и они нуждаются в высшем образовании, а отечество — в по-настоящему образованных гражданах. Эта идея тревожила умы пермяков годы и в итоге была реализована.
Создание Пермского университета — это блестящий пример, как сегодня мы бы сказали, государственно-частного партнёрства. На государственном уровне было наконец принято решение об открытии Пермского университета. Но под этим решением была имущественная база, которую подарил купец Мешков. Были деньги, собранные пермским обществом: купцами, заводчиками, дворянами, мастеровыми губернских заводов, крестьянами и множеством разночинцев, включая пермских аптекарей, гимназистов, актёров, семинаристов. Городская власть обеспечила господ преподавателей не только казенным жильём, но и дровами, и оплатой прислуги — дворников, извозчиков, горничных, кухарок. Все для того, как сообщил в сопровождении своих 10 рублей пожертвований на университет один крестьянин Кунгурского уезда, чтобы крестьянские дети могли учиться в университете.
Университету 100 лет. Он изменил наш город, он родил новую Пермь. Гуманитарная составляющая университета повлияла на иные пермские вузы, и в итоге в техническом университете прекрасно развиваются гуманитарные специальности. Наш город сегодня переживает не лучшее время, он опускается в пучину провинциальности. И на самом деле наша надежда только в интеллектуальном базисе города. А он — это наш университет и вузы, порождённые им.
Главный результат истинно университетского образования не теории и гипотезы, а собственно мозги. И было бы замечательно, если бы эти пермские университетские мозги всерьёз были востребованы пермским обществом. А заодно и государством. В общем, как при царизме. Ну вот совсем необязательно, чтобы менеджментом города и края руководили «твёрдые троечники» из сопредельных губерний.
