Историк и журналист Николай Сванидзе рассказал участникам пермского Клуба депутатов о свободе личности и слова.
Духовные скрепы
Наше отношение к свободе имеет давнюю историю. Основополагающим событием, повлиявшим на менталитет русского человека, стало крещение Руси в 988 году. Именно выбор православной версии христианства наложил свой отпечаток на понимание русскими свободы.
Католическая церковь отличается тем, что она имеет свой особый центр в Ватикане. Каждый католический священник, клирик и верующий имеет помимо государственной власти — духовную власть в Ватикане. Это, грубо говоря, создаёт для него возможность определённой внутренней игры, выбора.
Православная же церковь всегда была под государством. И когда она пыталась выйти из-под него, то получала по голове и очень сильно. Так случалось при Иване Грозном, когда был задушен Филипп Колычев, попытавшийся взбунтоваться против опричнины, так было при Петре I, который превратил церковь в один из департаментов, говоря современным языком — в один из отделов администрации президента. Поэтому у православного человека изначально не было второго возможного центра, а значит, и возможности внутреннего выбора.
Кроме того, начиная с Алексея Михайловича русский царь был также и первосвященником. Эта традиция продолжалась при царях и в советское время, но уже в образе генсека.
Второй параллельный момент — отношения с Западом. Они также имеют историческую основу. Началось всё с конца XV века, когда была заложена идеологическая концепция «Москва — третий Рим», и продолжилось в Ливонском походе Ивана Грозного, в прорубании «окна в Европу» Петром I. В этой связи занимателен период правления Николая I, поскольку он перекликается с нашим временем. Прежде всего, идеологическими представлениями о мире и месте России в нём. Именно в эту пору была выдвинута знаменитая триада: «православие, самодержавие, народность», а крепостное право рассматривалось как духовная скрепа. «Народность наша есть полное подчинение самодержавию… Крепостное право — догмат, отменить его нельзя, да и не к чему», — говорил тогдашний государственный деятель Сергей Уваров.
Свободы в это время не были предметом обсуждения, за исключением либеральной части — декабристов. Именно при Николае I слово «либерализм» в первый раз стало ругательным. Тогда свободы были, но лишь у ограниченного круга лиц — дворянства.
В советское время изменилось одно — не было сословия, которое бы имело личную свободу, — дворяне и интеллигенция погибли, духовенство сгинуло. Поэтому мы все в огромном своём большинстве — дети рабочих и крестьян, потомки людей, которые до второй половине XIX века были фактически в рабском состоянии.
Забавно, но недавно председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин сказал, что «крепостное право было одной из государственных скреп…». То есть у нас в ментальности нет традиции свободы. Зато у нас есть другие традиции, например, противостояния с Западом. А что такое Запад как цивилизация? В основе западной цивилизации лежит верховенство личности над государством и неприкосновенность частной собственности.
Это же прописано и в нашей Конституции. В реальности мы видим, что государство у нас выше человека, а собственность трактуется как кража. Я вас уверяю, что если сейчас вбросить лозунг: «Отнять и разделить», то примерно 85% наших граждан будут «за». Для Европы — это нонсенс, поскольку там собственность — часть свободы.
В России власть и собственность неразделимы. Отсюда вопрос: откуда взяться свободе?
Институты свободы
Современная демократия — это работающие институты выборов, суда, парламента и свободной прессы. Если они отсутствуют или, как у нас, выполняют имитационную роль, то ни о какой свободе не может быть и речи. Давайте посмотрим на Россию. У нас нет суда — важнейшего института, который защищает независимость. Нет сменяемости власти. А это опасно для общества, поскольку с большей долей вероятности такая власть может стать неэффективной. Аналогичная ситуация с парламентом. Один из главных принципов английского парламента, начиная еще с XVII века, — критика всего и вся. Но это не про российскую действительность.
Нет у нас и свободной прессы. Сейчас она призвана служить в качестве офицера связи между властью и обществом. Есть лишь небольшой пул СМИ, которые с небольшими допущениями можно назвать свободными. Все остальные средства массовой информации в той или иной форме аффилированы государству. Это можно назвать цензурой, которая имеет как внешние, так и внутренние проявления.
Когда говорят о свободе СМИ, то имеют в виду их свободу от государства. В этом смысле пресса имела определённую свободу в начале XX века и уже в полной мере в 1990-е годы.
Сейчас государство использует прессу как пропагандистское орудие. Очень жёстко и агрессивно. Это очень опасно для самого государства, поскольку повышает уровень агрессии в обществе. Да, когда идёт отечественная война, то, на мой взгляд, свободой слова можно поступиться. Но разве сейчас на нас кто-то напал?
Для изменения ситуации нужно, чтобы поменялась позиция государственной власти. Сама по себе пресса не сможет добиться свободы слова.
В результате, не имея реально действующих институтов демократии, мы оказываемся в ситуации, когда свободе неоткуда появиться. Неработающие институты приводят к тому, что свобода приобретает имитационную форму.
