spot_img

Ирина Колущинская о музыке Перми

Я хочу написать о музыке. Но не столько о музыке как таковой, а музыке Перми — её архитектуре и тех композиторах, певцах, которые заставляют звучать наш город.

…В нашем театре оперы и балета прошла премьера «Князя Игоря». Потрясающий спектакль, а для меня он ещё и связал времена: с этой оперы в нашем оперном началось в детстве моё знакомство с театром. Моего первого «Князя Игоря» я помню всю жизнь, помню гениальный бас Бойкини и Поткину в «Половецких плясках».

Балетная музыка заиграла в нашем театре в годы войны. Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова должен был быть эвакуирован в Новосибирск. А на станции Пермь II состав с театром всего на несколько часов остановился. Среди эвакуированных оказался дирижёр и скрипач Пазовский, родом из Перми, в нашем городе учился он музыке. Он рассказал труппе, какой прекрасный театр есть в Перми, и ленинградцы обратились к первому секретарю Пермского обкома Гусарову оставить театр в Перми. Гусаров тут же обратился в Москву (шутка ли!) и получил разрешение принять театр в нашем городе. В тяжелейшее время войны. Целый театр, который надо было разместить, кормить и обеспечить ему возможность творческой деятельности. Это было потрясающее решение. Такими решениями Победа приближалась не меньше, чем артобстрелами по противнику. И эту победную музыку в Перми написал, по сути, Гусаров. Спектакли ленинградцев в Перми в войну и первое исполнение Седьмой симфонии Шостаковича в осаждённом Ленинграде: какой символ героизма нашего народа, его единства!

Я помню старый наш оперный, утопавший в сирени. Это было очень красивое здание, но оно стало маленьким, когда в Перми после войны возникла постоянная балетная труппа и начало работать хореографическое училище. Балетный полёт требовал иной сцены. Просить Москву о разрешении построить новый театр было бессмысленно и, пожалуй, опасно: «Чем занимается пермское руководство в 1950-е годы?!»… До театра ли было тогда?

А Субботин был уверен, что именно тогда Перми нужен стал новый театр: строился принципиально новый город. И пермяки хозспособом обнесли театр лесами, по кирпичику старое здание вынесли и так же построили новое. Возникла замечательная часть Перми: более важной визитной карточки, чем этот наш театр, у Перми нет, хоть ты что. Этот кусочек Перми напевно звучит уже долгие десятилетия. И в этой музыке — память о выдающихся пермских руководителях — Гусарове и Субботине.

Вот чего я очень боюсь, так это «реконструкции» нашего театра. Театральная площадка с прилегающими кварталами — лицо, индивидуальность Перми. По этой части города Пермь узнаваема, и слава богу. Тем более что сцена недавно реконструирована. А у наших современных пермских начальников уже второе десятилетие расчёсы от непрерывного реформаторского зуда, а скорее — от привычки палить бюджет на бесконечные «проекты». Они постоянно пытаются как-нибудь как бы «реконструировать» наш театр. А на самом деле — изуродовать.

Гранд-опера — очень небольшой театр. Но никому не придёт в голову курочить его дополнительными площадями. Когда этого театра парижанам стало мало, они просто построили ещё один оперный на Елисейских полях. И я не хочу, чтобы музыку оперного сквера заглушила какофония «реформы». Надеюсь, что этот «проект» умрёт так же, как «зоопарк в Черняевском лесу» и черкизон в «проекте реконструкции» Перми II. Будущий наш вокзал должен звучать, как гимн Перми, а не вопить от глупости и безвкусия. Лучше подождать до лучших времён и до других пермских властных композиторов.

…Городские горки — типичные общесоюзные Черёмушки, которые в Москве уже снесены. Но у нас другие деньги. А Горки, несмотря на то что не дали Перми индивидуальности, звучат славно. Очень минорное в них звучание, и эту музыку очень жёстко контролировал Коноплёв, будучи первым секретарём пермского горкома, а потом возглавляя область. Я жила на улице Землячки, далее было поле аэродрома, а на нём — старый ангар. И на этом поле дома росли ноздря в ноздрю с детсадами, школами, поликлиниками, аптеками, магазинами, предприятиями общественного питания и бытового обслуживания. Эту славную бытовую музыку сочинили очень ответственные люди, и в результате возник полноценный жилой массив для людей. Очень уютный.

Два слова о Компросе. Это — пермский марш и пермский вальс генерала Солдатова. Это очень пермский проспект. Гусаров, Солдатов, Субботин, Коноплёв — самые главные пермские композиторы, они построили Пермь с индивидуальным лицом, создали очень хороший город. А что у нас ещё есть именно пермское, чем отличается наш город от других, какие хиты создали иные композиторы пермского градостроительства?..

Вот хоть голову сломать, но получается только ещё одна часть города и только одно имя: экс-главный архитектор Перми Игошин и его эспланада. Это — пермское. И мы имеем право надувать щёки: только Пермь, только пермяки позволили себе такую роскошную штуку в центре города. «Панельки» на горе выглядят сегодня, мягко говоря, слабовато. Однако квадратные метры этих домов имеют и сегодня какую-то особую прелесть. Видимо, всё дело в том, что эспланада и оба её «берега» были и остаются рациональным и красивым архитектурным решением с очень необычной идеологией: равнина в холмистом городе — это круто. Это, думаю, по жанру — русский, пермский рок. А что по-настоящему пермское построили после эспланады? Какие ещё имена пермских градостроителей останутся в благодарной памяти пермяков?

Думаю, что ничего и ничьи. «Нулевые» годы отметились в архитектурном облике Перми множеством домов с совершенно идиотскими башенками: это какая-то жуткая кастрированная «архитектурная мечта о Кремле». Это напоминает мне цыганочку из фильма «Ширли-мырли», смикшированную с «Муркой». Бытует мнение, что застройщики громоздили эту глупость на крыши именно потому, что дома с башенками согласовывались на раз. У этой безбашенной архитектуры имя, конечно, есть. Но его очень хочется забыть.

И я боюсь, что таки возникнет имя, которым эспланада либо начнёт застраиваться, либо под неё вгрызётся подземный торговый центр. Нет у нас нынче ярких композиторов пермского градостроительства, но достаточно безымянных геростратов, которые стремятся изуродовать то, что по-настоящему хорошее, пермское, которое когда-то было построено. Мало ли примеров этого варварства уже есть в городе. Мы живём при господстве временщиков, которые никак не связывают свою жизнь и жизнь своих детей с нашим городом.

Смотрю на россыпь многоэтажек хоть на Иве, хоть на Вышке-2 и оторопь берет: море квартир, тысячи человек, и даже намёка нет на школы, детсады, поликлиники и так далее. А имён тех, кто в конечном счёте повелел создать это безобразие, просто нет: в городе царит безымянная, коллективная безответственность городской власти.

…У Маршака есть дивное стихотворение: «Всё то, чего коснётся человек, приобретает нечто человечье. Вот этот дом, нам прослуживший век, почти умеет пользоваться речью». «Весь Летний сад — «Онегина» глава» — это точно. А наши микрорайоны последнего десятилетия человеческим языком никогда не научатся говорить, о музыке Перми в такой «архитектуре» и речи нет.

У меня оптимизма относительно будущего Перми нет. Нынешние пермские властные композиторы нотной азбуке не обучены и учиться не хотят. А скорее всего, они вообще необучаемы.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «В курсе.ру | Новости Перми»

Поделиться:

Редакция «В курсе.ру»
Редакция «В курсе.ру»
Редакция «В курсе.ру»

Последние новости

В Перми 78 проектов стали победителями конкурса «Город – это мы»

Всего конкурсная комиссия рассмотрела 133 проекта в 5 различных номинациях

Пермяк во время ссоры с дочерью разбил ей нос ударом головы

Девушка, падая, ударилась также о батарею.

В Пермь прибыл самолет, оформленный к премьере фильма «Летучий корабль»

На фюзеляже - изображение Водяного и других персонажей фильма

В Перми на стадионе «Юность» начали возводить каркас административного здания

Завершить строительство планируется до конца 2024 года