В рамках всероссийской научно-практической конференции «Современный город: общество, власть, управление» Наталья Зубаревич рассказала о развитии и конкуренции российских городов. По мнению эксперта, главная проблема заключается в том, что частные интересы оказываются куда сильнее, чем стремление развивать страну.
Об агломерациях
Преобразование российских городов очень сильно влияет на развитие России в целом. Есть два реальных ресурса конкурентного развития: природные ресурсы и агломерационный эффект. Агломерационный эффект — это не только эффект масштаба, когда в территории сконцентрировано население и экономические ресурсы, за счёт чего уменьшаются издержки. Когда эффект масштаба достигает очень большой величины, начинают работать ограничители. Первый ограничитель — это логистика, перемещение по сверхконцентрированному пространству, город может просто «встать». Второе — это экологические ограничители. Когда не соблюдаются нормы городской застройки, люди в итоге дышат, но совсем не тем, чем надо. Этот ограничитель преодолим, если есть грамотная планировочная политика. Но боюсь, что этим мало кто может похвастаться. Сейчас в условиях диковатой рыночной экономики под застройку идёт всё, что кажется прибыльным.
Второй сюжет заключается в том, что город — это уплотнение человеческих контактов, огромное количество новых возможностей, связанных с прямыми коммуникациями людей. И чем более различной является городская среда, тем более она подготовлена к инновативному развитию.
Агломерации развиваются быстрее остальной территории региона. При прочих равных мы понимаем, что если агломерационный потенциал выше, то у всего региона шансы расти больше. Потому что резвая лошадка тащит за собой воз быстрее. Но есть агломерации, которые давно сформировались, сконцентрировали экономическую активность настолько основательно, что дальше нет возможности ускоряться. Например, Самара и Новосибирск уже выжали всё, что можно. Пермь стоит где-то посерединке, ресурсы ещё есть. Это значит, что есть возможность расширить агломерационный потенциал. Но самыми шустрыми будут Краснодар, Казань и Красноярск. В ближайшие 10–15 лет эти игроки будут объективно расти быстрее.
О децентрализации и дерегулировании
России необходима децентрализация. Первый шаг — передача полномочий из центра в регионы. Но ни в коем случае нельзя на этом останавливаться. Как только вы остановились на уровне региона, с одной стороны будет сидеть хан, с другой — князь, а под ними — абсолютно контролируемое пространство. Нужен второй шаг — передача ресурсов и полномочий на муниципальный уровень.
Сейчас власть делает ровно противоположные шаги. Полномочия, ресурсы, возможности на уровне крупных городов подрезаются по самое «не могу». Казалось бы, смешная вещь, ну Ройзман в Екатеринбурге, ну в Петрозаводске мэр — два оппозиционных руководителя на всю страну. Вы чего боитесь-то?
Здесь важно понимать, что у каждой управляющей структуры есть свой частный интерес. У структуры, которая отвечает за результаты выборов, частный интерес (и отчётность) состоит из недопущения таких людей во власть. С другой стороны, есть интересы развития страны. И я пока не поняла, где они концентрируются, но точно не в управлении внутренней политикой администрации президента. И получается, что группа с этими частными интересами по лоббистским возможностям оказывается намного сильнее, чем базовый интерес развития страны. И это есть главная проблема в России.
А знаете ли вы при этом, что две трети российских субъектов оставляют себе от 70 до 100% налогов? Федеральный бюджет по факту кормят четыре субъекта — Ханты, Москва, Ямал и Санкт-Петербург. Если мы проведём децентрализацию, то «жирные коты» будут жить ещё лучше, а у остальных ничего не прибавится. Поэтому у нас вообще нет простых решений по налоговой децентрализации. Потому что мы страна, живущая на нефтяную и статусную ренту. Пока они существуют, хороших решений нет. И поэтому, когда мы писали стратегию-2020, главным словом было не децентрализация, а дерегулирование.
Но страшно, и все понимают почему. Рента выросла до гигантских размеров, перераспределение стало очень большим. Это как мама даёт ребёнку деньги на карманные расходы, а потом спрашивает, на что ребёночек их потратил. Но только у нас всё сложнее — не ремень является репрессией, а чуток пожёстче. Поэтому дерегулирование возможно, но только когда масштабы ренты уменьшатся. Поэтому я сейчас тихо смотрю и думаю, отпустят ли чуть-чуть вожжи, когда перераспределять будет нечего? А внутренний голос уже пожившего человека говорит: ничего подобного. Потому что изменить своему нутру, системе «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак», не получается. Это не экономика. Это ценностная матрица, которая сидит в голове у очень многих. Пока не начнёт меняться ценностная матрица, мы при Иванове, Петрове, Сидорове будем воспроизводить одну и ту же систему.
