…А «трава пахнет мятой» — как в той песне. Ассоциативное мышление совершенно неуправляемо: слова и музыка этого старого песенного хита возникли в моём сознании именно тогда, когда пару недель назад я читала в «Пермской трибуне» материал «Контрафакт истории» — мнения пермяков о проблеме фальсификации российской истории.
Ну вот при чём здесь эта песня?! Впрочем… Эта песенная ассоциация весьма многоступенчатая, но вполне обоснованная: песня-то о войне. При словах «фальсификация истории» практически все мы всегда вспоминаем именно об истории Великой Отечественной войны и о том, что «Запад» особенно сегодня стремится принизить роль нашего государства и народа в победе над фашизмом. Участники дискуссии в «Трибуне» постарались расширить тему.
Историк А. Голдобин считает, что бороться с фальсификацией истории — всё равно что с ветряными мельницами: во все времена есть стремление переписать историю. По мнению Анатолия Вольфрамовича, накал этой борьбы всегда исходит от власти. А нынче, по сути его размышлений, замалчивание истории Великой Отечественной войны исходит именно от нашего государства. С точки зрения Голдобина, в частности, в начале войны «миллионы красноармейцев переходили на сторону врага».
Ну, во-первых, это господин Голдобин загнул непозволительно, потому что это — ложь. Во-вторых, главный удар фашизма принял наш народ, выстоял и победил безусловно. А то, что гитлеровцы в полевые бинокли рассматривали кремлёвские звезды, то этот исторический факт, по большому счёту, в принципе ни о чем не говорит. Кутузов вообще приказал армии покинуть Москву. Лжедмитрий I в четыреста польских сабель практически без сражений прошёл русские земли и вошёл в русскую столицу, а татары через два года после победы русских дружин в Куликовской битве дотла сожгли белокаменную Москву — и что?.. С Великой Отечественной войной нам всё ясно: мы победили. Остальное для нас неважно. А последствия Второй мировой войны и мы, и «они», и сегодня, и «послезавтра» оценить адекватно пока не можем. Почему? По аналогии.
…Где-то четверть века назад французы спросили Чжоу Энь Лая: как оценивает он значение Великой французской революции? И мудрый китаец сказал, что оценивать такое историческое событие слишком рано: оно состоялось ещё очень недавно. Что говорить о Второй мировой войне?..
А вот что по-настоящему заинтересовало меня в дискуссии в «Трибуне», так это угроза «размывания национальной памяти» и утрата общественных интересов, как следствие фальсификации истории, о которых говорила председатель Краснокамской гордумы Г. Ушакова.
По моему глубокому убеждению, самый сильный, просто сокрушительный удар по национальной памяти нашего многонационального народа нанесла Советская власть со всеми её атрибутами — Гражданской войной, индустриализацией за счёт деревни, ликвидацией «кулаков как класса» и вообще ликвидацией инакомыслия. В итоге абсолютное большинство сегодняшнего населения России — иваны, не помнящие родства. Пусть читатель сам себе ответит на вопрос: как звали его прабабушек и прадедушек? Откуда они? Кем были? Ответят единицы. А глубже идти тем более смысла нет. Очень часто рассказывать о предках в советских семьях было не принято, потому что это было опасно. О своих родовых корнях люди забыли, какая уж там национальная память.
Однако мы как бы помним, что в школьных учебниках был раздел: «Русские земли в XIII–XV веках». Мы считаем Ивана Грозного выдающимся деятелем, который укрепил централизованное русское государство, а Петра I — великим, и так далее.
Тогда как в XIII–XV веках земли-то русские были, а вот на географических картах никакого русского государства не было. А было там громадное государство Золотая Орда. Иван Грозный боролся не столько с европейской коалицией, которая в итоге победила в Ливонской войне, и мы снова потеряли исконные земли Великого Новгорода на Балтике. Боролся он прежде всего с боярством, вотчинниками, которым было экономически невыгодно душить крестьян барщиной: бояре сдавали землю крестьянам в аренду. И они же были изначальными противниками крепостного права. Поэтому Петр I борьбу Ивана IV с боярством довёл до конца, ликвидировав его как сословие. И в итоге погрузил Россию в крепостничество ещё на полтораста лет.
Так что «национальная память» об этих вехах истории у нас только такая, какую позволило родное государство — как царское, так и советское, разницы никакой. Разве что в романе лауреата Сталинской премии писателя Костылева «Иван Грозный» к концу третьего тома Иван IV Васильевич разговаривал с читателями со страниц романа с уже отчётливым грузинским акцентом. Наша национальная память часто бывает ложной, а отсюда и фантомные национальные боли: тоска по Сталину, например.
Пытаться самообразовываться, изучая разные источники по нашей истории того же периода X–XV веков, вообще бессмысленно: наверное, этим я невольно обижу уважаемую госпожу Ушакову, но это факт. Потому что Иван Грозный самодержавной рукой отредактировал все имеющиеся к его времени русские материалы по истории. И какая там у нас на самом деле была история — это большой вопрос. Мы просто готовы договориться, что она была великой. Думаю, что остальные народы о своей истории того же мнения.
Хочу поставить ещё один акцент. В дискуссии о проблеме фальсификации истории России участвовал на страницах «Трибуны» молодой маркетолог А. Белов. Он считает, что с искажением истории необходимо бороться, и привёл пример борьбы Ломоносова с Шумахером. В чём сердцевина этой борьбы? Ломоносов был первым, кто не согласился с норманской версией образования русского государства. Суть этой теории в том, что русские не могли сами создать государство и управлять им. И призвали для этого варягов, в частности Рюрика, Трувора и Синеуса. Пришли они и стали править Русью. И из этого следует вывод: нам для госпорядка нужны немцы, то есть те, кто по-русски не говорит. Европейцы то бишь. Геббельс, кстати, эксплуатировал эту норманскую теорию, как хотел.
Ломоносов старался доказать, что варяги — те же славяне, только очень северные. Это, конечно, не так. Важно было то, что Ломоносов радел о национальной русской гордости и боролся с засильем иностранцев в руководстве и академии, и госаппарата.
А варяжская версия возникла вместе с первой русской летописью — «Повестью временных лет». Именно там означилась эта антирусская история. Почему? Виновата тысячу лет назад та же политика — ничего не меняется. Оба списка «Повести временных лет» писали монахи Киево-Печёрской лавры — сначала Нестор, затем Сильвестр. Оба они поддерживали Новгород в его борьбе с Киевом в вопросе о том, кто должен главенствовать в Киевской Руси. Новгородцы в этой борьбе опирались на варяжские мечи — вот и возник в русской летописи этот идеологический презент нормандским племенным вождям. Кстати, строго говоря, великие киевские князья и дальше — до московских царей, включая Федора Иоанновича, всё-таки не Рюриковичи, а Игоревичи…
Мы любим думать и говорить о прошлом, потому что не любим настоящее время и пугаемся будущего. И похоже, что Анатолий Голдобин прав: на подходе поколение, которое не нуждается ни в какой идеологии. А если это так, то каким будет наше непредсказуемое прошлое через пару поколений, неведомо. Лично я помню то, что не со мной было: Ливонскую войну, воссоединение Украины с Россией, разгром царскими войсками польского восстания 1864 года… Те исторические события, в которых участвовали мои предки. А про национальную память сказать не берусь. Но думаю, что нынешние мультики о русских богатырях всякую национальную память начисто могут отбить.
