В России впервые за долгое время отмечено значительное увеличение числа бедных. Пермский край не исключение. Социолог Олег Лысенко рассказал о жизненных ориентирах бедных, чем может грозить их прирост и как ненавязчиво дать им понять, что пора выбираться.
— Олег Владиславович, насколько стоит доверять опубликованным данным Росстата о состоянии бедности в первом квартале текущего года?
— Со статистикой всегда всё не так просто. Особенно это касается бедности. Очевидно, что государству, в принципе, не очень хочется распространять информацию о своих проблемах. Поэтому методика многих экспертов или исследовательских центров отлична от той, что используют госструктуры, а данные официальной статистики порой вызывают недоумение у экспертов. С другой стороны, и сами граждане не стремятся открыто сообщать о своём уровне доходов. Поэтому «полстеры» — специалисты, занимающиеся изучением общественного мнения — замеряют уровень бедности не по абсолютным цифрам дохода, сообщаемых людьми при опросах, а по тому, на что людям хватает средств. Например, если человек говорит, что у него не хватает денег ни на еду, ни на одежду, то это уже крайняя форма бедности — нищета, а если он говорит, что денег хватает на еду и одежду, но на крупные покупки типа холодильника их не хватает, то можно говорить о бедности. По опросам в Перми можно с уверенностью сказать, что показатель бедности у нас существенно превышает официальные 11,8% населения за прошлый год.
— О чём может свидетельствовать повышение бедности?
— Главное, о чём тут стоит задуматься, это то, что заявленный приоритет человеческого развития, человеческого капитала качественно ухудшается.
— Может ли за ростом бедности произойти всплеск суицидов?
— Не думаю, что произойдёт их резкий рост. Вообще, здесь нужно развести два явления. Первое, люди, материальное положение которых внезапно ухудшилось. И здесь не так важно, скатился ли человек до абсолютной бедности, либо с уровня дохода выше среднего, он опустился до уровня ниже среднего. В любом случае это станет серьёзным стрессом, ведь, возможно, в данном случае человек теряет работу, выпадает из своего социального окружения, не знает, как вернуть кредит, сталкивается с совершенно иным миром. Второе, это те, кто и так жил в бедности. У них происходит дальнейшая адаптация. Но в этом тоже нет ничего хорошего, так как люди просто садятся на иглу социальных выплат. У человека, привыкшего к бедности, сужается горизонт ожиданий. Он уже не в состоянии помыслить о чём-то большем. Он перестаёт строить долгосрочные планы. Кроме того, исследованиями, в том числе и в Перми, доказано, что у бедных наблюдается минимальное число социальных связей. Именно поэтому у бедных формируется своя особая среда. Она есть и у богатых, но здесь слабые социальные связи компенсируются их многочисленностью. В частности, американский социолог Марк Грановеттер установил, что, чем выше статус человека, тем у него больше «слабых связей». То есть связей не постоянных и интенсивных, а просто большое количество контактов в телефоне и друзей в социальных сетях. Это взаимодействия, не принуждающие к ежедневному общению, но делающие возможным деловой или любой другой контакт. У бедных же превалируют очень сильные связи, но с очень ограниченным кругом лиц. В итоге и получается довольно замкнутый социальный микромир и персональное «закукливание». Однако это просто товарищи по несчастью, оказавшиеся в одной лодке, никакого «братства» здесь нет. В местах, где господствует бедность, «человек человеку волк». Причём в нашем городе, как и во многих других постсоветских «миллионниках», процесс дифференциации районов проживания людей по их достатку далёк от завершения. У нас абсолютно бедный может вполне жить на Комсомольском проспекте.
— Получается, что бедность сама себя продуцирует?
— Да, это действительно так. Вспоминается один американский фильм, в котором главная героиня работает горничной в гостинице и делает всё, чтобы не попасть на пособия. Она хорошо понимает, что стоит только начать их получать, как выбраться из этого почти невозможно.
— Какие группы населения сегодня рискуют стать бедными?
— Эти группы традиционны. К ним относятся студенты, но их бедность стоит рассматривать только статистически, с точки зрения социологии это может быть для них только неким периодом перед вполне успешной жизнью. Безусловно, это пенсионеры и приезжие из малых городов и сёл. Это низкоквалифицированные работники без образования и т. д.
— На чём строится мышление бедного человека, какой жизненной стратегии он придерживается?
— Такой человек живёт очень короткими целями, которые не превышают недели или месяца. Кстати, в журнале «Социология власти» не так давно были опубликованы результаты исследования в одном депрессивном сибирском посёлке, что позволило выявить привычные модели поведения бедных. Первое, на что исследователи обратили внимание: казалось бы, получаемые за счёт пособий доходы есть смысл распланировать. Например, купить «сырые» продукты, сделать заготовки и т. д., а не покупать полуфабрикаты или уже готовые продукты. Но нет, жители приобретали полуфабрикаты (пельмени, куриные окорочка) до тех пор, пока у них не заканчивались деньги, а затем переходили на лапшу быстрого приготовления, т. е. на самую дешёвую еду. Что свидетельствует о неспособности рационально спланировать бюджет на первоочередные нужды.
Здесь же следует отметить неготовность брать на себя ответственность и некоторую инфантильность в принятии решений. Второе, что было отмечено: восприятие времени у жителей городка отличалось от периода, когда функционировал завод, и тогда, когда его работа прекратилась. Сначала был заводской гудок, который структурировал их время, обозначал начало рабочего дня и его окончание, будни и выходные. При этом у всех были свои огороды в четыре сотки и люди успевали их обрабатывать, будучи занятыми на заводе. Но вот предприятия не стало, казалось бы, высвободилось много дополнительного времени, но всё это свободное время уходит на обработку тех же четырёх соток. То есть люди впадают в некое безвременье. Подобное отсутствие рациональности и неспособность распланировать время отражается и на стратегиях выживания таких людей, это всегда позиция «жертвы». В результате возникают патерналистские ожидания от государства, с одной стороны, а с другой — озлобленность и немотивированная агрессия. Желание разрушить всё вокруг среди бедных встречается довольно часто.
— В таком случае можно ли решить проблему бедности путём создания особой инфраструктуры и внешнего воздействия на социальную среду?
— Лишь отчасти. Здесь интересен опыт территории нашего Кизеловского угольного бассейна. Когда людям выдали жилищные сертификаты, а цены на недвижимость в Перми взлетели, они не смогли перебраться в областной центр. Но главное, людям после закрытия шахт (насколько я знаю) в течение года просто так выплачивали зарплату. В итоге всё вылилось в социальную катастрофу. У людей здесь, как и в случае упомянутого выше сибирского городка, существовал привычный образ и ритм жизни. Человек, например, мог выпить в выходные, но понимал, что в понедельник ему на работу, и это сдерживало. Но вот шахты закрылись, а зарплата продолжала выплачиваться, и в итоге наиболее активные уехали, а значительная часть населения просто спилась, попав в ловушку бедности через подсаживание на безвозмездные выплаты.
— Как соотносится бедность и патриотизм?
— Патриотизм, как чувство некоего единства, может возникать на позитивной либо негативной основе, об этом, например, писал Лев Гудков, директор «Левада-центра». В первом случае люди объединяются на базе своих достижений, но при этом позитивная идентичность не подразумевает культивирования ощущения превосходства над другими и образа врага. Негативная же идентичность формируется значительно быстрее и целиком основана на наличии «врага». Опасность негативной идентичности в том, что она должна куда-то выплеснуться. Ярким примером подобного служит повешение чучела Обамы в Перми. Кроме того, она не способствует формированию постоянных и устойчивых связей в обществе. Такая идентификация не рассудочна, а эмоциональна, а значит, достаточно мимолётна.
— Как влияет возрастающая масса бедных людей на самочувствие общества в целом?
— В обществе нарастают конфликтность и озлобленность. А с учётом того, что большинство людей сегодня живут в городах, где и так высокий уровень конкуренции за рабочие места, места в детском саду и даже места для стоянки автомобиля возле дома, то напряжённость с появлением бедных только усиливается. В итоге можно наблюдать, как вокруг домов, где проживают люди, не относящиеся к бедным, появляются заборы. В целом, чем больше бедных в обществе, тем менее сплочённым оно становится, а практика низовых объединений вообще становится чем-то исключительным. Это хорошо заметно по соотношению числа ТСЖ и домов, обслуживаемых управляющими компаниями. У нас перевес явно в пользу последних, хотя ТСЖ выгоднее. Просто люди не могут объединиться. Бедность — это всегда самостоятельное выживание, разрозненные социальные связи, стратегия одиночки, но не индивидуалиста. Но при повышении уровня бедности больших катаклизмов ждать не стоит, ведь все становятся озабочены тактикой выживания. Однако при увеличении числа бедных разрушается само общество.
— Если сравнить портрет бедности 90-х и сегодня, то в чём разница?
— В начале 90-х была иная ситуация, приходившаяся на момент слома вообще всего. На тот момент в обществе был накоплен запас прочности социальных связей, с помощью которых получалось выживать. Взаимопомощи было гораздо больше и дифференциация была не так очевидна. Кроме того, огромное количество людей оказалось примерно в одинаково тяжёлых условиях. Поэтому психологически переносить такую ситуацию значительно легче. Это подобно тому, как после войны жить в бараке было нормально, потому что так жили все. Сейчас же проживание в деревянном бараке просто позорно. В настоящий момент, когда общество дифференцировалось и на бедного со всех сторон глядят символы успеха, человек начинает задумываться, что со мной не так? Это продуцирует больший стресс, чем в 90-е годы.
— Бедность сегодня — это порок?
— Для подавляющего большинства людей — безусловно. Установка на то, что нельзя быть бедным, ярко представлена в нашем обществе. Люди займут средства, влезут в кредит, но купят престижный автомобиль, а если не автомобиль, то смартфон. Подобное демонстративное поведение, мимикрия, и свидетельствует о желании откреститься от бедности любой ценой.
— В чём природа такого поведения?
— Это страх перед будущим, его непонимание, стыд перед окружающими, неуверенность в собственных силах, которые стимулирует иррациональность в форме этого самого демонстративного поведения.
— Какой механизм борьбы с бедностью можно предложить с позиций социологии?
— Обозначу лишь своё видение. На мой взгляд, лучший способ — это открывать каналы для возможной самореализации людей. Главное — вернуть им чувство ответственности и одновременно заставить мечтать. Это может выглядеть странно, но это работает, например, в системе сетевого маркетинга (к которому многие относятся с предубеждением, а зря). Мы ведь живём плохо не потому, что страна бедная, а потому, что институты не работают, причём не только государственные, но и, так сказать, низовые. А почему они не работают? Почему мы, например, не в состоянии создать ТСЖ? Потому что нет доверия друг к другу. А почему его нет? Потому что все разные и среда неоднородна. В социологии любые отвергаемые большинством группы называются стигматизированными. Например, люди с ограниченными возможностями появились после того, как их стали так называть специально созданные службы. От них инвалиды услышали, что они что-то не могут, и стали получать деньги. В итоге в этой среде начинает воспроизводиться комплекс жертвы. Сейчас с этим всячески борются с помощью инклюзивного образования, открытой городской среды и т. д.
Подобное вполне применимо и к бедным, когда создаются возможности для преодоления всевозможных барьеров. Но важно не принуждать самих бедных к активности, не стоит относиться к ним как к беспомощным, унижая тем самым их достоинство. Кстати, вопрос достоинства очень важен, поэтому стоит обратить внимание и на смягчение отношения к бедности как таковой. Собственно, это и происходит, когда начинают говорить о равенстве прав людей независимо от их социального статуса. И если это не популизм, то, даже будучи бедным, можно чувствовать себя достойно и в результате попробовать стремиться к большему.
Беседовал Максим Черепанов
