Виктор Котегов рассказал об основных направлениях развития фармакологии в Перми и в мире, особенностях фармацевтического рынка и испытаниях лекарств на себе.
Об учёном: Виктор Петрович Котегов, доктор медицинских наук, главный научный сотрудник лаборатории экспериментальной фармакологии химического факультета ПГНИУ.
Почему в ПГНИУ сегодня стали активно развивать фармакологию?
— В Перми исследования в области фармакологии полностью не прекращались никогда, хотя их интенсивность в последние двадцать лет была значительно ниже, чем в советский период. В связи с тем, что ситуация на российском фармрынке стала катастрофической, возникла идея активизировать эти исследования и возродить отечественную фармакологию. Для этого правительство обозначило в стране ряд опорных университетов, в числе которых оказался и ПГНИУ. С февраля этого года университет получил лицензию на образовательную деятельность по специальности «фармация». Завершаются ремонтные работы в нашей лаборатории экспериментальной фармакологии, что даст возможность наверстать упущенное. В августе этого года классическим университетом был подписан государственный контракт в рамках федеральной целевой программы «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности Российской Федерации на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» на разработку нестероидного противовоспалительного средства селективного (не вызывающего язвенных повреждений желудка) действия для лечения остеоартроза. Через три года мы должны выдать готовый продукт, прошедший все доклинические исследования специфической активности, токсичности и фармакокинетики, соответствующий требованиям, предъявляемым к таблетке.
Кроме этого, у нас разрабатывается и другой проект, направленный на создание препарата для лечения сахарного диабета второго типа. Вещество тоже создано на химическом факультете университета, поэтому можно сказать, что наши исследования приобретают устойчивый направленный характер. На химическом факультете ежегодно синтезируются сотни соединений, и объять необъятное просто невозможно. Поэтому пока мы сосредоточимся на разработке противовоспалительных, противодиабетических и ноотропных (улучшающих память и мышление) средств. Будем подбираться к разгадке феномена деменциальных расстройств при сахарном диабете, рассеянном склерозе и болезни Альцгеймера.
То есть у такого рода исследований обязательно будет прикладное завершение?
— Да, ректором чётко обозначена задача по созданию фармакологического и фармацевтического кластера на базе нашей кафедры и ряда лабораторий. В его рамках будут реализовываться образовательная, научно-исследовательская и технологическая составляющие. Было бы очень здорово организовать проведение клинических испытаний в Перми по типу западных университетов, имеющих при себе клиники, где проводятся исследования новых препаратов. Это позволило бы ускорить прохождение лекарства от формулировки идеи его молекулы до получения его готовой формы.
У нас есть образовательные учреждения, непосредственно связанные с фармакологией, но почему нет крупных фармпроизводств?
— Потому что в 1990-е годы вузы оказались в сложном финансовом положении и не смогли поддерживать экспериментальные исследования на кафедрах. Всё началось с резкого уменьшения расходов на корма для животных в вивариях. Ректоры вузов тогда с трибун заявляли, что их бюджеты объедают лабораторные мыши и крысы и эти статьи расходов должны быть сокращены. Мы сами, сколько могли, кормили животных пищей, приносимой из дома. Но такая ситуация была тупиковой по определению и не могла продолжаться бесконечно долго. Разрушились налаженные связи между химиками-синтетиками, технологами и фармакологами. У каждого вдруг возникли большие сложности. Ведь для химического синтеза нужны реактивы, а денег на их приобретение не стало.
Для разработки лекарственной формы нужно оборудование. С его приобретением тоже всё усложнилось. Страна переключилась на импорт субстанций или уже готовых лекарств. Создавать что-то своё стало слишком трудоёмко и дорого, поэтому исследования по отечественным разработкам препаратов умерли естественным путём. И сейчас нужны большие финансовые и интеллектуальные вливания для возрождения этой отрасли. Ведь если западные санкции коснутся фармотрасли, то жизнь многих больных окажется под угрозой. Наша зависимость от импортных препаратов не уменьшается. Цены же на жизненно важные лекарства фиксированы государством, и их производство для фармпредприятий является убыточным. Здесь необходима коррекция экономической политики.
Какова доля лекарств, произведенных в России на фармацевтическом рынке?
— В стоимостном выражении соотношение примерно такое: 5% российских разработок, 20% российских дженериков (воспроизведённых аналогов импортных препаратов), остальное — импортные лекарственные средства. Собственных новаторов (оригинальных препаратов) очень мало. Они начали появляться в связи с реализацией проекта «Фарма 2020». В их числе есть активные противораковые, противомикробные, противодиабетические средства. В ряду жизненно важных лекарств на долю российских препаратов приходится около 68%. Но в подавляющем большинстве случаев это опять же дженерики, зачастую производимые из импортных субстанций.
Сколько времени занимает вывод препаратов на рынок?
— При наилучшем сценарии событий на это уходит примерно шесть лет. Три года из них занимают доклинические испытания. И после комплексной оценки лечебного эффекта, возможных побочных свойств, особенностей синтеза субстанции и производства лекарственной формы принимается решение о выводе препарата на рынок. Большинство научных разработок в этой области так и остаются на уровне публикации статей, оформления патентов на изобретение или защиты кандидатских диссертаций, не доходя до клинических испытаний препарата. Дело не только в отсутствии интереса автора в конечном результате. Вывод лекарственного препарата на рынок строго регламентирован. Это делается для безопасности людей и все подчиняются этим правилам.
Случались ли в фармакологии революции после опубликования результатов применения пенициллина Флемингом в 1929 году?
— С тех пор, пожалуй, схожих по значимости открытий не было. Но было немало интересных наблюдений, завершившихся расширением перечня показаний к применению известных препаратов. Так, у противомикробного и противопротозойного средства метронидазол было обнаружено тетурамоподобное действие, проявляющееся снижением толерантности к алкоголю. И сейчас это используется для лечения хронического алкоголизма. Ацетилсалициловая кислота, известная также как аспирин, изначально применялась в качестве противовоспалительного, анальгетического и жаропонижающего средства. Сегодня благодаря обнаруженным антиагрегантным свойствам это один из наиболее эффективных препаратов для лечения ишемической болезни сердца и тромбозов.
Но последнее всё же не является разработкой принципиально нового, а лишь открывает неизвестные ранее свойства старых препаратов?
— Появление чего-то принципиально нового и революционного за последнее время обозначить сложно. Пожалуй, открытие пенициллина и является самым ярким событием такого рода. Но яркость бывает и негативной. Например, использование в странах Западной Европы очень популярного в 50–60-х годах прошлого века талидомида (снотворное средство) беременными женщинами приводило к рождению детей с уродствами. Исследования безопасности фирмой-производителем при этом проводились, но оказалось, что крысы были толерантны к тератогенному свойству препарата (способность нарушать органогенез), тогда как человеческий организм отреагировал иначе.
Могут ли лекарства быть без побочных эффектов?
— Это в принципе невозможно. Если вещество воздействует на рецепторы, ферменты или биологические мембраны, то в организме запускается обширная цепь сигналов, которые замыкаются на разных тканях и органах. Обрезать эту цепь невозможно. Но её можно сузить, что и называется селективностью (избирательностью). Нет препаратов, которые давали бы только один эффект, это всегда целый спектр физиологических реакций. Любое лекарство — это шрапнель, которая бьёт сразу по нескольким системам организма. Разница лишь в дальности разлета осколков.
Полную версию интервью читайте на сайте газеты «Пермская трибуна»: http://tribunaperm.ru/2015/11/23/1519/
