spot_img

Дмитрий Скриванов: «В детстве я мечтал о летном училище»

Каждый из нас родом из детства — той счастливой поры, когда куётся судьба, формируется характер и рождаются смелые мечты. Депутат краевого Законодательного собрания Дмитрий Скриванов в школьные годы мечтал о космосе.

«Я детдомовский парень с улицы космонавта Леонова! — с гордостью произносит Дмитрий Скриванов. — Воспитанник пермской школы-интерната №2 для детей-сирот».

Интернат стоял на улице, названной в честь космонавта Алексея Леонова — кумира всех советских мальчишек, ведь он первым в мире совершил выход в скафандре в открытый космос. Много раз в детстве Дима Скриванов читал рассказ Леонова о том полёте: «Я вышел, встал на обрез шлюза и сказал: «А Земля-то ведь круглая!» Видел под собой с высоты 500 километ­ров всю Европу — справа были Уральские горы, Кама. Слышал, как бьётся моё сердце, слышал своё дыхание. И звёзды. Я находился среди звёзд!»

Мечта

Дима Скриванов тоже рисовал в тетрадках звёзды и ракеты, ещё не ведая, что двигатели к ним делают рядом, на «Пермских заводах» — тогда это было государственной тайной. Но он точно знал, что его родной край имеет прямое отношение к космосу: корабль «Восход-2» с Алексеем Лео­новым и Павлом Беляевым в 1965 году приземлился в пермской тайге под Березниками.

рисунок.jpg

Рисунок из семейного архива

— А я смогу стать космонавтом? — спрашивал маленький Дима свою маму.

— Всё в твоих руках, — ласково отвечала она. — Нужно хорошо учиться, быть дисциплинированным и аккуратным. Знания и старание — лесенка, которая поднимет человека на любую вершину.

— И в космос?

— К любой мечте!

«Я хотел стать пилотом. Но осуществить эту мечту не удалось, хотя даже поступал учиться в соответствующее учебное заведение. А сейчас провожу половину жизни в небе, так что лётный стаж у меня уже неплохой!» — вспоминает Дмитрий Скриванов.

Мечтать в детские годы можно обо всём, но реальность была совсем не радужной. Димины одноклассники знали изнанку советской жизни не по фильмам и книжкам. У одних сидели в тюрьмах отцы, у других — братья.

«Приблатнённых» ребят приходилось ставить на место не только словами. В интернате была своя добровольная народная дружина, Скриванов вступил в неё, чтобы защищать слабых.

IMG.jpg

Фото из семейного архива

«Когда ты проходишь детдом, то выходишь из него подготовленным спецназовцем. Мне, например, ломали нос три или четыре раза. У нас даже девчонки дрались не хуже парней. Многие из них нашли себе применение в 1990-е. Поэтому большинства моих детдомовских сверстников уже нет на этом свете: многих забрали лихие 90-е», — рассказывает Дмитрий Скриванов.

Диму Скриванова одноклассники уважали не только за хорошие отметки.

— Надёжный! — говорили про него друзья. — С ним даже в тёмном переулке не страшно.

— C какого ты района? — задирались встречные пацаны.

— Балатово! Из интерната! — эти слова были на тёмных пермских улицах словно паролем. Ребят из школы-интерната хоть и дразнили за одинаковую одежду («инкубаторские!»), но побаивались: кулаки и характеры у них были крепкие.

«Воспитанник детдома в СССР обслуживался полностью. Но эту жизнь все называли инкубаторской, потому что если пальто выдали в клеточку, то таким оно было у всех. Например, пришли кроссовки 43-го размера: хочешь — бери, не хочешь — значит, кроссовок у тебя не будет. Поэтому кроссовки носил с двумя шерстяными носками. Я пришёл в детдом, когда мне было 13 лет. После десяти часов, когда наступал отбой, у нас начиналась «армия». Кто-то кому-то бежал стирать носки, ещё что-то делал. А я держался особняком, и ко мне никто не подходил. Этого непросто было добиться».

Сейчас, вспоминая интернатовских воспитанников, учитель физкультуры Борис Владимирович Дьячков отмечает их умение побеждать: «Ребятами двигало стремление преодолеть свои внутренние комплексы, доказать, что они не хуже других. Дети-сироты остро ощущали свою обделённость любовью, ведь педагоги не могли заменить родителей. Поэтому на соревнованиях команда интерната изо всех сил стремилась обойти ребят из обычных школ. И мы вместе радовались этим победам, особенно в военной игре «Зарница» и в многоборье. Мы растили ребят патриотами. Скриванов среди других воспитанников интерната выделялся своей организованностью и самостоятельностью. Его не нужно было понукать, Дима сам тянулся к знаниям, ставил большие цели».

1.jpg_copy.jpg

Фото из семейного архива

Мама

Про своё детство Дмит­рий Скриванов рассказывать не любит. Даже сейчас ему, вполне успешному и умудрённому жизненным опытом 44-летнему мужчине, больно вспоминать об ужасном горе, случившемся в школьные годы.

Но его старые учителя не забыли белобрысого мальчишку, совершившего подвиг доброты.

«Дима сам ухаживал за своей парализованной мамой, — рассказывает мне Галина Александровна Юшкова, бывшая руководителем его класса. — Зинаида Михайловна долго и тяжело болела. Они жили с сыном вдвоём в маленькой однокомнатной квартире, все заботы о беспомощной матери легли на плечи Димы. Он кормил её с ложечки, давал лекарства, переодевал, менял постельное бельё…»

Я слушаю Галину Александровну и представляю, каково было тогда Диме. Даже взрослые люди, в семье которых есть раковые больные, часто не выдерживают обрушившихся на них забот, боясь вида чужих мучений. Стремятся сдать умирающего родственника в хоспис, успокаивая совесть словами: мол, так всем лучше будет! Как же смог ещё неоперившийся мальчишка, ещё совсем зелёный обычный школьник выдержать этот ад, хлынувший на него океан боли?

«Дима любил свою маму, — говорит Галина Александровна, и глаза её становятся влажными от слёз. — Очень сильно любил! Так нежно заботиться может только человек с добрым сердцем. Мальчишка, по сути, стал для своей мамы нянечкой, сиделкой. Зинаида Михайловна без его помощи ничего сделать не могла, сил подняться на ноги уже не было. Дима помогал маме во всём. Её держали на этом свете не лекарства — любовь и забота сына…»

Галина Александровна была не только учительницей Димы, она работала с его мамой в одной школе — женщины дружили семь­ями. И про болезнь подруги Юшкова узнала первой:

«Зина позвонила мне среди ночи, она едва могла говорить от приступа острой боли. Попросила, чтобы я вызвала ей ««скорую помощь». Мы с мужем тотчас собрались и приехали к ней домой. Она была совсем бледной, старалась не стонать. На бледном лбу блестели бисеринки пота, ладони были холодные и влажные. А губы — искусанные, видимо, так Зина пыталась сдержать боль, не кричала, чтобы не напугать сына. Дима сидел рядом с мамой и держал её за руку. Утешал: «Мама, всё будет хорошо! Потерпи, пожалуйста, сейчас придёт врач и тебя вылечит…»

Медики приехали, сделали укол и увезли Зинаиду Михайловну в больницу. И там уже выяснилось, что надежды на благополучный исход почти нет. Медицина, увы, не всесильна…

Зину выписали домой, я навещала её, приносила еду. Болезнь прогрессировала, нижняя половина тела отнялась. Мы часто говорили по душам. Зинаида Михайловна понимала, что ей недолго осталось жить на свете. «Боюсь за Диму, — признавалась она мне. — Сиротой останется, как его судьба сложится?»

Дима пытался успокоить маму, шептал ей на ухо ласковые слова, гладил по голове. Но даже его любовь не смогла удержать рвущуюся ниточку жизни. Мать умерла на руках у сына. Дима остался сиротой…

Продолжение следует.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «В курсе.ру | Новости Перми»

Поделиться:

Редакция «В курсе.ру»
Редакция «В курсе.ру»
Редакция «В курсе.ру»

Последние новости

В Прикамье сразу несколько машин рыбаков ушло под лед

Мужчины выезжали на лед, несмотря на предупреждение спасателей.