Известная пермская журналистка побеседовала на радио «Эхо Перми» с медиаменеджером Владимиром Прохоровым в рамках своей авторской программы «Колущинская удивляется». Разговор был на тему черных технологий и ошибок пиар-стратегий во время избирательной кампании. Приводим читателям расшифровку программы.
— Добрый день, уважаемая Пермь! Я Ирина Колущинская, поздравляю вас с новым годом, с новым учебным годом. Вокруг очень много чистых, нарядных детей. Этот день все школьники любят, и учителя тоже. У меня в гостях Владимир Борисович Прохоров, и тема у меня крайне неприятная, но ее надо поднимать, потому что от этого дерьма, честно говоря, уже ну просто тяжко дышать. Речь идет о черных технологиях, о черном пиаре, о том, как разворачиваются эти мерзкие фронты. И вот мы неожиданно с Владимиром Борисовичем, и не только с Владимиром Борисовичем, стали свидетелями не того, как это дерьмо уже упало на наши головы, а мы увидели этот процесс, как это делается. Очень мерзко. В данном случае очередную грязную жабу готовят технологи из Екатеринбурга. Владимир Борисович, расскажите, потом я добавлю, потом еще процитирую еще пару человек. Каким образом с ними встретились и что они вообще хотели, эта телевизионная бригада из Екатеринбурга?
— Да я не знаю, чего они хотели, я в душу не влезал. Ну, прежде всего, в анонсе программы написано, что мы кого-то поймали. Мне кажется, мои заслуги в этой ситуации несколько преувеличены, я давно никого не ловлю, кроме…
— Ловишь, ловишь.
— Даже, скажем так, кроме мышей. Что касается ребят, которые снимали, это обычные ребята, которые выполняют чью-то задачу. Они делали интервью, насколько я понимаю, по определенному списку, причем в список входили разные, мне кажется, люди. Другой вопрос, что из этого выйдет или выйдет вообще в эфир. Почему? Потому что, как вы понимаете, у меня есть опыт телевизионной работы.
— Да уж.
— И что такое монтаж, я знаю. Они снимали на фотоаппарат, кстати говоря, на Canon, если вы обратили внимание.
— Да.
— Ну, обычно на такие вещи снимают рекламные ролики, для того чтобы там глубина была четкая в разных расстояниях и так далее. Я впервые, кстати говоря, видел, чтобы интервью снимали на фотоаппарат. Ну, может быть, техника шагнула вперед. Что же касается вопросов, то там были и идиотские вопросы, например, вопрос: «Знаете ли вы о том, что Скриванов работал юристом у Плотникова?»
— Кошмар какой-то вообще.
— И примерно вот такую ерунду. Я что мог ответить? Я так и ответил, что никогда Скриванов не работал юристом у Плотникова. Мало того, я не думаю, что у них уж совсем безоблачные отношения с учетом того, например, что перед предыдущими выборами в ЗС Скриванов, например, шел кандидатом по округу в пику кандидату Вахрину, который, как вы понимаете…
— Да, совершенно верно.
— Достаточно близкая связь с Владимиром Ивановичем…
— Абсолютно.
— Сотрудничество было исключено. Я спокойно отношусь, во-первых, к так называемым черным технологиям. Почему? Потому что это обычная ситуация на выборах такого масштаба, и я не помню ни одних выборов, чтобы это как-то не применялось, это было всегда. Что же касается конкретного случая, то я на всякий случай записал нашу беседу.
— «Я, говорит, ничего никогда не ловлю».
— А я ничего не ловлю, я просто включил айфон да записал. Для чего? Ну, мало ли там, что-нибудь такое в обрезанном виде выйдет, и это изменит вообще смысл разговора. Поэтому я хотел просто предупредить людей, что если неидентичное будет, с изменением смысла и прочего, то я оставляю за собой право, во-первых, публиковать то, что я и говорил, а во-вторых, ну каким-то образом преследовать этих людей или тех, кто их нанял. Еще там один забавный был вопрос о том, что есть внутри… Не внутрипартийная конкуренция, а внутрипартийный конфликт в партии «Единая Россия». Сразу предупреждаю, что я не имею никакого отношения к выборам, что я никого не выбираю, я не субъект этих мероприятий. Я ответил, как думаю по этому поводу, что нет конфликта внутри «Единой России», есть конфликт между виденьями развития края, вернее, людьми, которые представляют или поддерживают действующего губернатора Виктора Федоровича Басаргина, и людьми, которые видят развитие края по-другому. Беда в том, что они оказались на этот раз в значительных количествах в одной и той же партии. И поэтому это не проблема партии, а это проблема этого конфликта. А как это выглядело на самом деле, это праймериз показали. Если вы помните, то многих людей, которые победили в праймериз, то есть выполнили абсолютно четко те установки, которые задавали центральные органы партии, их здесь, грубо говоря, вышвырнули из списков, и только вмешательство тех же центральных органов партии поставило все на свои места. Ну, следовательно, идет работа по созданию команды, которая поддерживала бы губернатора независимо от того, в какой они партии состоят. Ну, это их право, но говорить о том, что это конфликт партийных, — это неправильно, это не партийный конфликт, это конфликт идеологий, мировоззрений и точек зрения на развитие края. И мы видим эту ситуацию. Вот я проезжал сегодня по Комсомольской площади, там напротив политеха на «Промпроекте» висит, ну как сказать, даже не плакат, а весь дом занят, все здание занято, весь фасад занят огромным, как это называется даже… ну, грубо говоря, условно назовем это баннером, на котором в виде, помните, были такие фотографии в советское время, члены политбюро…
— О господи боже!
— Многие из них потом оказались в траурной рамке, понятно, почему, по естественным причинам. И вот здесь по этому же типу сделано. Ну, там фотографии, человек сорок. Ну, я, естественно, вышел, поспрашивал людей, которые мимо проходили, как они к этому относятся, ну такую маленькую фокус-группу сделал. Ну, вы знаете, у меня такое ощущение, что пару-тройку процентов «Единая Россия» потеряет только на этом.
— Даже не вопрос. Конечно.
— Но с другой стороны, это их дело, как агитировать. Поэтому, собственно говоря, все, что я могу по этому поводу сказать. А что касается — продолжаем, извините — технологов, и черные технологии, и белые технологии — все они одним, как говорится, одним миром мазаны. Я смотрю иногда на наглядную агитацию, на слоганы, мне несколько бывает, конечно, смешно. Ну, с унылой физиономией и подтекстом «Скажем правду Путину!», ну с такой физиономией, извините, деньги только просят профессиональные нищие. Или, например, около моего дома висит здоровый, нет, не билборд, ну, в общем, короче говоря, огромный этот плакат, там такая барышня в виде белого налива рекомендует власти доктора. Она, видимо, сама доктор, судя по стетоскопу, правда, насколько я понял, она стоматолог. Я ни разу в жизни не видел стоматолога со стетоскопом, но тем не менее она предлагает власти доктора. Я хотел бы, как сказать, не уточнить, а посоветовать просто этой власти, вернее, отдельным ее представителям — не доктор нужен, а полицейский следователь и тюремный надзиратель.
— Это точно.
— Поэтому все эти технологии, мне кажется, это их дело, собственно говоря, они на это тратят деньги и поэтому бог с ними. А что касается правды, Ирина Владимировна, вы же понимаете, мы же с вами не можем говорить правду Путину, он нас не услышит, да и он, наверное, ее может узнать в любой момент и у более компетентных людей. Говорить правду губернатору — он может обидеться, понимаете, если ему сказать правду. Поэтому у нас с вами единственный выход — говорить правду слушателям «Эха».
— Спасибо, дорогой! Я могу сказать, что я все вспоминаю Виктора Степановича Черномырдина. Какую, говорит, партию ни сделаешь, все равно КПСС. Вот этот вот баннер на Октябрьской площади, ну вот очень похоже. Я думаю, что вы совершенно правы, что не 3-5, не 2-3 процента «Единая Россия» потеряет в городе Перми. Думаю, больше, потому что Виктор Федорович Басаргин, мягко говоря, не весьма популярен в нашем городе. И я в очень сложной ситуации. Вот тебе хорошо, ты вот…
— Вне партий, вне подозрений.
— Да, ты как вышел из КПСС, так и спокоен. А я-то вот как раз единоросс. И я, ну вот в каком я положении?.. Я должна пойти на выборы, но как я могу, как я могу проголосовать за список, который возглавляет глава города Перми. Мне зачем такую гадость Госдуме собственными руками организовывать? Ну, в общем, не говоря уже о тройке в «Единой России», которая возглавляет список партии в законодательном собрании. Ну, вот понимаете, я ведь понимаю, что господин Басаргин 19-го числа вряд ли пойдет поработать депутатом Законодательного собрания Пермского края. Ну, вот зачем все это, вот эти паровозы, все это так плохо, так это нехорошо все. И это нечестно, это самое главное. Теперь я скажу по поводу этих ребят, которые приехали из Екатеринбурга с целью какую-нибудь гадость исключительную организовать в отношении Дмитрия Станиславовича Скриванова. Звонит мне барышня эта, во вторник, что ли было… Нет, в понедельник. «Ирина Владимировна, вот мы там то, се, пятое, десятое, мы рекламное агентство, мы работаем с Рен-ТВ, с НТВ, с ТВЦ. Очень хотелось бы ваше мнение о господине Скриванове». Я говорю: «Да пожалуйста, я с удовольствием». Я просто подумала, что с большим удовольствием скажу несколько добрых слов. Прибегают эти ребята, дают мне вопросы, я это прочитала, читаю, говорю: «Так, ребята, а вот кто вам сформулировал вот эту пакостную гадость в вопросах?» «Да, — говорит, — мы ведь что, — говорит, — мы ведь технические исполнители». Я говорю: «А кто заказчик-то этой мерзости? Это что такое?»
— Ну, они могут не знать, кто заказчик.
— Нет, так вот, понимаете, там потрясающие вещи: «А вот правда ли, знаете ли вы, что когда Дмитрий Скриванов продал после реконструкции Кунгурский молокозавод, то он получил деньги и затем они исчезли?» Я говорю: «Вообще, если он получил по договору купли-продажи, он мог даже их сжечь, это, во-первых, это их прибыль. А во-вторых, а зачем он все это сделал? Если он решил это куда-то спрятать, так он зачем четыреста-то миллионов рублей подоходного налога заплатил?» Они говорят: «А как?» Я говорю: «Да вот так». Я говорю: «У нас обморочное состояние у краевого налоговика было, приходит человек в конце года, говорит: «Возьмите, пожалуйста, у меня 400 миллионов подоходного налога». Он как под христом-богом. Говорит: «Подождите, мы должны связаться с Москвой». А эти ребята-то спрашивают: «А зачем?» Я говорю: «Как зачем? Если в этом году, ну в том году в определенный момент увеличилось налогооблагаемая база на 400 миллионов рублей подоходного налога, так ведь у пермских налоговиков будет на следующий год такой же план». А где они возьмут еще одного Скриванова с такими подоходными налогами на будущий год? Это была целая история. Он говорит: «Да что вы говорите?»
— Ирина Владимировна, вы знаете, что-то вы меня смутили, потому что они мне тоже задавали такой вопрос: «Продали комбинат за миллиард двести, подоходный налог 400 миллионов». Я как бы не собираюсь обсуждать чьи-то дела, сделки, налоги. Есть налоговая, наверное, тайна. Но математику-то ведь никто не отменял.
— Да не говори.
— Если у нас подоходный налог, НДФЛ — 13%.
— Да.
— А заплатил человек 400 миллионов, то извините…
— Это существенно больше.
— Тогда комбинат-то был продан не за миллиард двести, а, как минимум, глубоко за четыре. Но это бог с ними. Насколько я знаю, вот эти все истории с происхождением денег у кандидата Скриванова, они как-то возникают в период каких-то обострений политических.
— Исключительно.
— В чьих там больных головах это возникает, мне сложно сказать, но, насколько мне известно, нет ни одного правового документа, который бы в чем-то и как-то эту сделку, ну, скажем так, аннигилировал, что ли.
— Да.
— То есть, говорил, что она незаконна. Ну нет таких документов, я специально спрашивал у людей, которые этим занимаются. Ни налоговая инспекция, ни правоохранительные органы никогда этим вопросом, ну, по крайней мере, официально не занимались, и ни одного документа такого нет. Поэтому я думаю, что эта вся история, она оживает только в период каких-то обострений, либо какой-то конфликт в ЗС между исполнительной властью и ЗС, либо выборы, либо еще какая-нибудь ерунда. На самом деле это как раз продолжение того, чего я сказал. Это не внутрипартийный конфликт, это конфликт двух групп, которые по-разному видят развитие Пермского края, причем одна из них, мне кажется, видит развитие, а вторая…
— Да, не собирается ничего развивать.
— Не собирается ничего развивать. А вот что касается вообще черных технологов, то, Ирина Владимировна, тут на прошлой неделе возник один скандал, о котором я хотел рассказать.
— Ой, минуточку, ой, Вовочка, одну секундочку. Там был очень интересный момент. Пока я разговаривала с этими теледеятелями, пришли в кафе, где я сидела и разговаривала с ними, пришли дамы-технологи из нескольких штабов.
— Ой, Ирина Владимировна, я прошу прощения, мы в живом эфире, а то я забуду. Знаете, если тут есть человек, который заплатил в бюджет налогов на 400 миллионов, то мне кажется, этому налогоплательщику, ну налогоплательщику, как таковому, надо вообще памятник поставить в центре Перми.
— Точно, причем даже за 100, а не за 400. А 100 у нас систематически платят.
— Причем я вам должен сказать…
— Да, да, да.
— Что эта поговорка: «Заплати налоги и спи спокойно», она вообще не соответствует жизни. Ну просто мне тоже приходится платить налоги и уверяю вас, что если вы где-то к первому мая пойдете в налоговую по НДФЛ, скажем, по каким-то дивидендам и прочее, заплатите хотя бы миллион рублей, то, уверяю вас, спать спокойно вы не будете ни до, ни после.
— И вообще никогда.
— И вообще как бы. Ну потом привыкаешь к этому, а так-то это состояние, ну скажем, такое, не могу сказать, что радостное.
— Ну это экстремальное занятие, да.
— Да, одно дело, когда у тебя бухгалтер вычитает 13% из зарплаты и ты уже сразу смиряешься с этим, а когда ты живые денежки несешь в Сбербанк и перечисляешь в налоговую — уверяю вас, чувства другие пробуждаются, и ты герой.
— Ну, мне не приходилось.
— Ага, попробуйте.
— В общем, короче, я говорю: «Ребята, знаете, мне очень не нравится с вашими погаными вопросами и хотелось бы знать, а почему, собственно, вы ко мне-то обратились?» Они говорят: «Ну, вот мы же прочитали в интернете, что вы ушли из команды Скриванова». Я говорю: «Вы напоминаете мне ту бабушку, которая написала на заборе слово из трех букв, кинулась за забором, а там дрова».
— Слушайте, это бабушки пишут такие вещи на заборах?
— Нет, зато читают такие, раньше бы ведь прочитали. В общем, короче, я говорю: «Знаете, ну вот это тот случай, когда не дождутся, я слишком хорошо отношусь к Дмитрию Станиславовичу и мне с ним безумно нравится работать, потому что он абсолютно организованный человек. А я очень дисциплинированный человек и мне как-то очень комфортно в этой команде. Там все бумажки всегда в порядке и все знают, где что лежит». И в итоге я говорю: «Ну-ка давайте список, с кем будете еще разговаривать». — «Да этот и…». Я говорю: «Ребята, вы не поняли, куда вы попали, вы отсюда не уйдете, я вам серьезно говорю, вы не уйдете до тех пор, пока я не увижу этот самый список».
— Пока я не напишу тут на заборе этот список.
— Да, да, да, да, да, да. А тут, значит, тетки технологические приходят, хорошие, из разных штабов, все мы дружим, профессионалы. И я говорю… «Так, — говорю, — девочки, вот такая у нас ситуация, пришли с желанием какую-нибудь гадость про Скриванова узнать». Там аж взвились тетки. «Да, — говорят, — паразиты такие». А дальше было самое смешное, я говорю: «Ребята, список на стол! Ну поверьте, вы не уйдете отсюда до тех пор, пока я не буду знать, с кем вы дальше поедете выяснять». И вот я тебе позвонила, увидела твой… Отдали список, куда бы они делись. И читаю, значит, там все нормально, там есть приличные люди, есть. Ты верно говоришь, как монтаж делается. Ну и три абсолютно одиозные фигуры. Я говорю: «Ну какие еще у вас вопросы по поводу этого?» Он говорит: «А вот кто это, Константин Окунев?» Я не успела открыть рот, как одна из моих коллег говорит: «А это внебрачный сын Че Гевары и Терминатора». Ребята из Екатеринбурга не выдержали, конечно, хохотали ужасно. Я говорю: «Ребята, вы, конечно, сделаете гадость, которую вам заказали, но вы должны знать, что вы организуете дерьмо на голову очень приличного человека. Шуруйте дальше».
— И что, они пошли каяться, что ли, солнцем палимые?
— Нет, они пошли, они пошли к тебе, получили от тебя, они сходили еще к паре человек, которые сказали то же самое, что я, ты и так далее. Но я думаю, что внебрачный сын, если они с ним разговаривали, он сказал по-другому. Ну было бы странно, если бы было иначе.
Полную версию программы читайте на сайте «Эхо Перми».
