Вопросы внешней политики России по-прежнему крайне актуальны в информационной повестке. Какова перспектива российско-украинских отношений? Какие результаты достигнуты Россией в ходе сирийской операции? Почему вблизи наших границ разгораются новые военные конфликты? И как могут измениться российско-американские отношения после президентских выборов в США? Обо всём этом председатель комитета Государственной думы по международным делам Алексей Пушков рассказал газете «Пермская трибуна».
Алексей Константинович, в какой стадии сегодня находятся отношения России и Украины? Стоит ли в ближайшее время рассчитывать на улучшение отношений двух стран?
— При нынешней позиции властей Украины рассчитывать на нормализацию отношений между нашими странами не приходится. Крым — часть Российской Федерации. Это закрытый вопрос. И какие бы требования Украина ни выставляла — это бессмысленно, поскольку жители полуострова большинством голосов проголосовали за вхождение в состав России. И это, кстати, было подтверждено данными западных социологических служб — американских и немецких. Украина, конечно, может поднимать шум, выдвигать какие-то требования, но никаких результатов это не принесёт.
Единственное, на что сейчас может рассчитывать Киев, — это чтобы Запад как можно дольше сохранял санкции против России в надежде на смену позиции Москвы. Но эта карта заранее бита. Ещё ни одно государство в мире никогда не отвечало на санкционное давление, потому что руководитель страны, который поддаётся на такое давление, теряет уважение в глазах своих граждан. Санкции — это шантаж. И на него мы не поддадимся. Порошенко отчаянно пытается разыгрывать эту карту, с этой целью продолжаются обстрелы восточной части Украины, — чтобы поддерживать определённый уровень напряжённости и заставлять Запад сохранять санкционное давление на Россию. Но до сих пор это не дало никаких результатов.
На Западе уже наблюдается усталость от санкций, и звучит всё больше голосов, чтобы их отменить. Европа взвалила на себя это бремя и уже потеряла в результате этих мер и российских контрсанкций более 100 млрд евро. Многие европейские страны уже напрямую говорят о том, что санкции необходимо отменять. Параллельно растёт усталость от Украины. Потому что этот «демократический новобранец», новый член Совета Европы выглядит очень неприглядно — он запятнан кровью Одессы, нарушением прав человека, убийством Олеся Бузины в самом Киеве.
Если ещё два года назад Украина вызывала большой энтузиазм в Европе, то сейчас можно говорить об усталости и раздражении с их стороны, особенно на юге. Север Европы ещё продолжает её поддерживать, но сугубо как антироссийский фактор. А совсем не потому, что считают Украину близкой к Европе.
По моему мнению, всё это приведёт к тому, что Западу придётся отказываться от этой тактики. Например, США заявляли об изоляции России. Но они уже от неё отказались, потому что если Джон Керри в этом году уже раз пятнадцать встречался с Лавровым, то какая же это изоляция? Думаю, что точно так же постепенно будет нарастать потенциал за отмену санкций.
В этом году в США пройдут выборы президента. Повлияет ли это на отношения России и Америки?
— Может повлиять как в лучшую, так и в худшую сторону — всё зависит от того, какой выбор сделают американцы. Хилари Клинтон, судя по всему, занимает ярко выраженную антироссийскую позицию. Она была за интервенцию Сирии, в своё время голосовала за войну в Ираке, и она была главной сторонницей в администрации Обамы за войну в Ливии. Если она станет президентом, то мы можем столкнуться с ещё более агрессивной антироссийской политикой. Хотя я не вижу, что конкретно может сделать Америка. Одно дело — высказывать различные заявления, и совсем другое — предпринять что-то конкретное. Как мне кажется, субъективное желание Хилари Клинтон «поставить Россию на место» противоречит объективным возможностям Америки это сделать.
В случае победы Трампа есть большой вопросительный знак. В начале своей избирательной кампании, когда он, как мне кажется, ещё сам не знал, получится у него что-нибудь или нет, он поразил всех заявлением о том, что ему нравится Владимир Путин, что нужно поддержать Россию в борьбе против ИГИЛ (запрещённая в России организация). Это произвело позитивный эффект на избирателей, потому что в США за пределами правящего класса к нашему президенту есть очень много симпатий в силу того, что его считают сильным лидером, человеком, способным принимать решения, в отличие от очень многих западных руководителей.
В Америке, несмотря на всю внешнюю пену либеральной революции, в том числе в области нравов, очень сильны традиционные ценности: семья, отрицание однополых браков, новомодных течений о предоставлении особых прав сексуальным меньшинствам. Россию там как раз считают прибежищем традиционных устоев. Поэтому Трамп не напугал никого, когда сказал, что он будет договариваться с Владимиром Путиным. Сейчас он немного дал задний ход, сделав несколько антироссийских заявлений, пытаясь завоевать верхушку Республиканской партии, чтобы она признала его кандидатом, а не объявляла ему войну.
Трамп, в отличие от Клинтон, которая сгруппировала вокруг себя либеральных интервенционистов и неоконсерваторов, ориентируется на классическое крыло Республиканской партии во внешней политике. Это люди, которые заинтересованы в мировом американском доминировании, но не любой ценой, не интервенциями, которые стоят жизней многих американцев. Поэтому, как мне кажется, в случае прихода Трампа можно надеяться на некоторую нормализацию российско-американских отношений. Но в случае с Хилари Клинтон — нет.
Как вы считаете, достигла ли своих результатов военная операция России в Сирии и насколько она воспрепятствовала распространению заразы ИГИЛ в нашей стране?
— ИГИЛ — это очень серьёзный вызов. Есть политики, например в Турции, которые говорят «ничего страшного» и призывают найти с «Исламским государством» общий язык. Это было бы возможно, если бы ИГИЛ не ставило перед собой задачу экспансии и не прибегало к террористическим методам в своей деятельности. Экспансия — это важнейшая черта ИГИЛ, потому что оно обещает своим последователям воссоздание исламского халифата, который существовал шесть веков на территории от Ирака до Андалузии и в Южной и Центральной Испании. ИГИЛ для радикальных мусульман — это символ возрождения былого величия. Поэтому «Исламское государство» не может отказаться от данной идеологии. Если оно откажется от экспансии, то радикально настроенные исламисты подумают, что их обманули. Достигают они своих целей в том числе террористическими методами. Достаточно вспомнить события в Париже и Брюсселе. Я уже не говорю об операции в Тунисе. Поэтому для нас борьба с ИГИЛ в Сирии — это борьба за свою собственную безопасность. ИГИЛ уже перекочевало в Афганистан. А дальше куда? Исламское государство угрожает странам Средней Азии, сопредельным с Россией, участникам Организации Договора о коллективной безопасности. Это та зона, которую мы никак не можем отдать под их контроль. Именно поэтому важно остановить данную структуру на дальних подступах.
Я считаю, что наша операция в Сирии была и остаётся весьма успешной. Нам удалось укрепить позиции правительства Асада в противостоянии ИГИЛ. Это исключительно важно. Потому что всё, что до этого делали американцы, вело только к распространению «Исламского государства» и его приближению к Дамаску. Мы добились того, что ИГИЛ отступило от Дамаска и отдало Пальмиру. Сейчас уже стоит вопрос о возможности освобождения Эр-Ракки, неофициальной столицы «Исламского государства» в Сирии.
Нам удалось посадить за стол переговоров всех участников конфликта в Сирии, кроме террористов, — ИГИЛ не было допущено до них. И это привело к значительному снижению объёма военных действий. Конечно, перемирие там периодически нарушается, но всё же это не полномасштабная война, которая велась, пока мы не приняли участие в урегулировании конфликта, изменив соотношение сил, помогли правительству Асада установить контроль над большей территорией. Всё это вынудило вооружённую оппозицию сесть за стол переговоров.
И тем не менее новые точки напряжённости вблизи границ России появляются с завидной регулярностью. Например, это новый виток обострения межнационального конфликта в Нагорном Карабахе. Ваш прогноз — как там будет развиваться ситуация?
— Это выгодно тем, кто хочет создать военный конфликт к югу от российских границ, перессорить нашу страну либо с Арменией, либо с Азербайджаном. Первая — наш военный союзник. Второй — наш близкий партнёр. Поэтому нам очень невыгодна война между этими государствами, которые нам близки исторически и политически.
Самое главное в таких сложных случаях, как Нагорно-Карабахский конфликт, — это не допускать его перерастания в военную конфронтацию. Только сохранение мира и переговорного процесса даёт шанс хоть на какое-то решение. Но ответа на то, какое это может быть решение, пока ни у кого нет.
Реально Россия может влиять на процесс мирного урегулирования в Нагорном Карабахе?
— Наша страна не только может, она влияет на этот процесс. Недавняя вспышка конфликта в Нагорном Карабахе была прекращена. На днях в Вене прошли переговоры, на которых встретились главы Армении и Азербайджана. И в этом ключевую роль сыграли не США и не Германия, а Россия. Мы чувствуем особую ответственность, поскольку это близкие нам страны.
США, конечно, влиятельное государство, но в Ереване и Баку понимают, что Соединённые Штаты не смогут помочь решить данный конфликт. Нам нельзя допустить, чтобы те страны, которые желают подлить масла в огонь, сумели это сделать. Например, Турция. Для неё это возможность нанести косвенный удар по России на Кавказе. И мы должны сделать всё, чтобы эта политика Турции не была успешной. Пока нам удалось остановить военные действия и перевести ситуацию в переговорно-дипломатическую плоскость. Это очень важная победа с нашей стороны.
