Один из самых цитируемых священнослужителей России, автор учебника по основам православной культуры отец Андрей Кураев прочитал в столице Прикамья лекцию о Пасхе. «Пермской трибуне» он рассказал о том, почему РПЦ не стоит рассматривать как политического игрока, а христианство как идеологию.
— Можно сейчас говорить о политизации церкви?
— Думаю, что никакой политизации церкви сейчас нет. Церковь, как океан: есть события, происходящие на поверхности, но рыбки, которые живут на уровне более 10 метров — они не в курсе, что происходит наверху: шторм, дождь — их это не касается. Точно так же и в церкви, есть поверхностный слой, где есть какое-то течение, что-то может меняться, а есть — глубинная стабильность. Поэтому в церкви есть от силы десять человек, которые высказываются по политической повестке дня, пробуют на что-то влиять, и соответственно, это что-то влияет и даже манипулирует ими. Но опять же, это не транслируется дальше, в приходскую глубину церковной жизни. То есть какие-то политические высказывания патриарха не находят повторения в приходских проповедях священника. Обычного прихожанина это не касается.
— То есть вы не рассматриваете РПЦ как политического игрока?
— Ну, в общем, да, не рассматриваю.
— Чем можете объяснить сегодняшнюю истерию по поводу религии, появление таких прецедентов, как в Новосибирске с оперой «Тангейзер»?
— Не очень понимаю, почему вы это называете истерией. Есть частные случаи. В Новосибирске, я полагаю, была просто неумная реакция местного митрополита. Сейчас, к сожалению, государственная и церковная политика востребуют именно такой тип реакции. Логика тут простая — мы живём плохо, потому что вокруг враги, а они ненавидят нас, поскольку духовно мы самые лучшие. В этих двух тезисах — суть современной идеологии. Поэтому очень важно понуждать народные массы к проявлению своей оскорблённости и дать ощущение, что у нас есть некая сверхидея, которая нуждается в защитниках.
— А что скажете по поводу «Распятого Гагарина»?
— Нужно отдать должное Пермской епархии, что она никак не отреагировала и не подала никакого заявления в связи с этим случаем. Не думаю, что у художника было желание кого-то оскорбить. Крест — это общечеловеческий символ. Нужно быть благодарным художнику за его актуализацию.
Вообще, если говорить про оскорбление, то есть слова великого советского философа Мераба Мамардашвили: «Не враг рождает подозрительность, а подозрение рождает врага». Поэтому если у меня есть установка всюду видеть врагов, то, естественно, эта установка мне услужливо подберёт аргумент. Есть несколько уровней реакции на оскорбления. Первый — аскетический. Он касается моей внутренней веры и того, как мне навести порядок в самом себе. И не важно, кто мой обидчик.
Другой уровень, когда кто-то на самом деле сказал что-то гадкое про веру и её носителей. Крайне наивно полагать, что мы такие «пушистые» и только злой негодяй может заметить, что у меня большой живот. А может, я действительно чего-то лишнего наел за всю жизнь? Это тоже нужно различать. Очень часто избыточное негодование людей — это реакция на наше собственное беззаконие.
Совсем отдельный уровень, когда речь идёт об оскорблении святыни. Тут можно вспомнить случай из истории. Однажды на суд Тиберию принесли донос на человека, который оскорбил какого-то бога. Тиберий им спокойно ответил: «Оскорбление богов пусть разбирают сами боги».
— Складывается ощущение того, что церковь пытается сейчас занять духовную нишу, которая образовалась после распада СССР. Вы рассматриваете православную веру как идеологию?
— Церковь, по сути, не партия, а христианская вера не идеология. Поэтому ни КПСС не могла занять нишу церкви, ни мы не собираемся этого делать. Поймите, это разные вещи. Другое дело, что некоторые политики, политтехнологи это различие не видят. Поэтому да, есть такие циники, которые хотели бы превратить православие в государственную идеологию. Не знаю степени влияния этих политтехнологов на президента и на патриарха, но такие попытки есть. Но они печальны для самой церкви.
— Почему?
— Отвечу словами русского славянофила XIX века Алексея Степановича Хомякова: «Религия — это не палка. В руках того, кто обращается с ней, как с палкой, она разбивается в щепки».
— Другой вопрос про идеологию: согласны с тем, что сейчас происходит некая национализация религии?
— Наоборот, то, что реально происходит вокруг религиозной тематики, — это предельная интернационализация. Православие, по версии госпропаганды, — частный случай так называемых традиционных ценностей. Создаётся видимость, что президент — это голос всего третьего мира. То есть на Западе есть «обамка» со своими европейскими приспешниками, а против него Индия, Китай, весь мусульманский мир и Россия, которые выступают за традиционные ценности. Это такая попытка создать некий «антиамериканский ООН». В этом списке идей национализма и близко нет.
— В России, в том числе и в Перми, очень болезненно происходит возврат церковного имущества. По вашему мнению, насколько это оправданно?
— Я в таких случаях диагностирую шизофрению у множества противников такого рода проектов. Шизофрения состоит вот в чём: выступающие против возвращения церкви её собственности сами себя считают людьми европейского склада ума с демократическими ценностями. Но, простите, именно европейское право считает реституцию само собой разумеющимся событием. Например, в Прибалтике вернули даже квартиры и земельные участки наследникам тех людей, которые владели ими до прихода советского режима. А в Чехии выплатили денежную компенсацию даже православной церкви за то, что у них было отнято или разрушено в советские годы. Непонятно, почему люди, считающие, что в Европе так правильно делать, выступают против аналогичных процедур в России. Это непорядочно.
В таких случаях разумно составлять дорожную карту на 10–20 лет. При этом все стороны должны понимать перспективы того, что имущество будет возвращено. В современном мире строительная индустрия чрезвычайно развита, поэтому построить такого рода здание дело реальное и не такое дорогое. Удельный вес строительства здания художественной галереи в бюджете региона — это намного меньше, чем построить кафедральный собор XIX века.
— Принципиально церкви вернуть свое имущество?
— Мне кажется это логичным. Если на клетке со львом написано: лев, то, скорее всего, так и есть. Если у нас есть здание, которое похоже на храм, то пусть оно храмом и будет. А художественной галерее совершенно не обязательно иметь такие формы.
Беседовал Денис Кашников
